Хоккейный клуб «Газовик»

Сомнения мои, к сожалению, не были лишены оснований и подтвердились позже наблюдениями специалистов-психологов. Команда не была сплоченным коллективом, единым в своих устремлениях.

Игроков высокого класса было в общем достаточно. Но не было команды в том высоком смысле этого слова, когда можно говорить, что общая цель, стремление к этой цели объединяют хоккеистов в коллектив, готовый решить самые ответственные задачи. Видимо, этим во многом и объяснялся тот «комплекс неполноценности», о котором я говорил выше.

В сборной страны по хоккею спортсмены по-разному относились к своему спортивному долгу. Одни, как, скажем, Борис Михайлов, приглашение в сборную, не первое и само собой разумеющееся, воспринимали как сигнал к усиленной работе — они стремились подняться к вершине. Другие, чьи имена называть мне сейчас не хотелось бы, довольствовались самим фактом включения в сборную — цель им казалась достигнутой. Они, эти хоккеисты, согласны были находиться и у подножия высокого пика. Разумеется, им тоже хотелось стать чемпионами, они прекрасно понимали, что золотая медаль более почетна, чем серебряная или бронзовая, но вот трудиться через «не могу», заставляя себя, им хотелось уже меньше.

В сборной было как бы два слоя: лидеры и те, кто полагал, что лидеры вытянут игру. Два слоя — это разные требования к себе, к своей игре, к работе на тренировочных занятиях.

По многолетнему опыту работы я уже знал, что перестроить методику тренировок, научить хоккеистов готовиться к матчу, к турниру, к сезону иначе, чем прежде, чем их учили, чем они, наконец, привыкли, все-таки легче, чем создать коллектив, в котором бы каждый чувствовал свою ответственность перед товарищами, равную для всех ответственность. Нам важно было, чтобы Зинетула Билялетдинов или Сергей Макаров, братья Александр и Владимир Голиковы стремились к тому, чтобы их вклад в общее дело был не меньшим, чем вклад Михайлова или Геннадия Цыганкова.

Самое страшное в спорте, в жизни вообще — психология и настроение «запасного». Того, кто рассчитывает, что товарищи сделают больше, лучше. Сделают главное.

В сборной были ярко выраженные лидеры. Первая тройка нашего хоккея: Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов. Они стали первой тройкой давно. Десять лет назад. С тех пор они были неизменно первыми. Столько, сколько написано и сказано о Петрове и его партнерах, не говорилось ни о ком. Ни о тройке Александра Альметова, ни о трио Вячеслава Старшинова, ни о звене Анатолия Фирсова. И все это лидеры заслужили. Все это — отражение реального положения дел в нашем хоккее тех лет. Сколько раз именно Борис, Владимир и Валерий обеспечивали золотые медали команде, сколько раз именно благодаря их усилиям становились первыми сборная страны и ЦСКА. Но достижения лидеров привели к тому, что на них стали смотреть как на волшебную палочку-выручалочку. Как только матч не складывается, как только ЦСКА или сборная проигрывает, на лед направляется первая тройка. В хоккее появился даже такой термин — «кормильцы», попавший потом и в роман А. Голубева о хоккеистах «Убежать от себя». «Кормильцами» называли когда-то звено Фирсова, а впоследствии, долгие годы, звено Петрова. И остальные хоккеисты постепенно привыкли сначала к тому, что если трудно, то тройка «А» выручит, а потом, к сожалению, и к тому, что если Михайлов, Петров и Харламов не выиграют, то, значит, команде не суждено стать чемпионом. Чемпионом страны. Чемпионом мира.

С этим уже нельзя было мириться. Нельзя уже было рассчитывать только на одно звено!

Осенью 1977 года казалась осуществимой надежда на то, что собранные вместе Сергей Капустин, Виктор Жлуктов и Хелмут Балдерис образуют наконец-то еще одну первоклассную тройку, которая тоже может нести на своих плечах ношу, достающуюся обычно признанным лидерам. Увы...