Хоккейный клуб «Газовик»

Другой вопрос, нужны ли были такие команды самой МХЛ? На тот момент разве что для счета. Лига без малейших проблем могла бы обойтись и без них. В конце концов, не было бы ничего страшного, если бы в МХЛ остались только российские клубы. Но, конечно, гнать хоккеистов из бывших братских республик никто не собирался. Да и неверно это было бы. В конце концов нельзя было исключать, что финансовая ситуация в них могла со временем измениться к лучшему.

Можно без особого риска сказать, что не нравилась, а точнее действовала на нервы Сычу самостоятельная финансовая деятельность МХЛ. Это уже выглядело более серьезно, чем ссылки «на подготовку конкурентов». Он не хотел делить не только власть, но и, так сказать, денежки. Причем имели место случаи, когда интересы МХЛ и ФХР пересекались. Например, однажды Лига серьезно проработала спонсорский договор с одной из немецких фирм. Роберт Черенков считал его весьма важным. Он рассказал, что были подготовлены документы о подписании контракта на рекламу на сумму в 9 миллионов немецких марок. Параллельно в том же направлении потрудилась и ФХР, но с другими потенциальными спонсорами.

Столкновение сторон произошло на совещании ФХР по рекламе. Договор, который подготовила МХЛ, оказался в два раза выгоднее в финансовом отношении, в нем значилось, что немцы готовы перечислить лиге 9 миллионов марок. Сумму по тем временам значительную. На первый взгляд, ничего особенного, разные же могут быть возможности у спонсоров. В данном случае удачно сработали Черенков и его команда. По логике вещей — радоваться бы надо, дело ведь общее. Однако Сыч воспринял все на редкость болезненно.

Безусловно, никто не обвинял его в нечистоплотности. Но Валентин Лукич понимал, что люди могут предположить, что часть средств, не показанная в документах, может осесть и в его карманах, даже при том, что ничего подобного и в помине не было, и к этим куртажным деньгам он не прикасался. Он понимал, что при российских взглядах на вещи — ага, вот он — не требовалась доказательная база. И Сыч, находясь в цейтноте, не нашел ничего лучшего, как закрыть вопрос. Несмотря на то что контракт МХЛ был выгоднее. Требовалось только согласовать его с ФХР, без визы федерации он не мог вступить в действие. И после этого совещания Черенков несколько раз встречался с Сычом, однако тот наотрез отказался ставить на документах свою подпись.

— Он производил тогда странное впечатление, — вспоминает Черенков. — Мне казалось, что

Лукич поставил свое «я» выше нашего общего дела. Мне казалось, что он вообще меня слушать не хочет. Но приди к нему любой другой человек с таким предложением, уверен — не отказался бы. Я уже тогда понял, что вся проблема заключалась во мне.

На мой взгляд, это был ключевой момент конфликта. Валентин Лукич начал против Черенкова широкомасштабную кампанию. Конечно, Роберт Дмитриевич понимал, что такой человек, как Сыч, полумерами не удовлетворится, пойдет до конца. И на заседаниях президентского Совета МХЛ с беспокойством говорил о проблеме взаимоотношений с президентом ФХР, но руководители клубов успокаивали, убеждали, что в лиге все обстоит удовлетворительно. Сомневаться в этом не приходилось: весной 1995 года Черенкова переизбрали на новый президентский срок.

Однако буквально на следующий день клубы принимают решение о выходе из МХЛ Это означало, что Сыч все-таки «достал» Черенкова. В подобной ситуации о каких-то нравственных вещах говорить не приходится. В нашем хоккее после распада СССР и перед ним случалось не раз, когда соратники превращались в противников Безусловно, выглядело все это некрасиво. Практически все понимали, что Сыч повел себя не лучшим образом. Но большинство находились, что называется, в «замазке». Начальники хоккея на местах прикипели к Сычу, получая от него разного рода поощрения. Им и не много было нужно — выпить-закусить, за границу съездить за счет ФХР. Естественно, Сыч управлял умело, он постоянно показывал людям, что они находятся в обойме, что он к ним прислушивается, советуется, ценит их мнение. И никто не собирался обращать внимание на некоторые его поступки, находившиеся за гранью порядочности и этики.