Хоккейный клуб «Газовик»

—    Дела твои, парень, швах! Могут дисквалифицировать на год1

Володя покраснел, заволновался.

—    Он неправильно ко мне придрался, Яков Васильевич. Бойченко без всякого моего участия припечатал себя ко льду. Все ребята могут это подтвердить, даже которые из «Луча».

—    Учишь вас, учишь, что судья на поле фигура физически и духовно неприкасаемая, и все без толку!

— Я же физически на него не замахивался клюшкой, Яков Васильевич. И духовно тоже не прикасался... Если б я его... послал куда-нибудь или нехорошо обозвал, тогда другое дело!

Яков Васильевич строго прервал эти излияния:

—    Короче говоря, на днях соберем команду, и ты при всех извинишься перед судьей и осудишь свое хулиганское поведение на поле. Понятно?

—    Не стану я извиняться! — буркнул Володя, тоскливо глядя сверху вниз на седой бобрик сидевшего за столом тренера.

—    Тогда на себя пеняй! Попляшешь год без «Тарана»1

Демон гордыни дернул за язык Володю Зайченкова, и он сказал то, чего не надо было ему говорить:

—    Это еще неизвестно, кому придется поплясать: мне без «Тарана» или «Тарану» без меня!

Целую неделю Володя Зайченков жил бирюк бирюком. Возвращался с работы домой — и никуда! С ребятами из родной команды не встречался, даже к телефону не подходил, когда ему звонили на дом. Осунулся, похудел, с отцом и матерью почти не разговаривал — все переживал внутри себя. Когда его младший брат тринадцатилетний Шурик, крупный знаток большого хоккея, капитан дворовой мальчишеской команды, сказал, что по его личному прогнозу «Таран» без такого игрока, как Владимир Зайченков, теперь сиротски покатится вниз по турнирной лестнице, — вдруг вспыхнул, стал кричать и ру-

— Сегодня отрабатываем технику силовых приемов: выходим и садимся на каждой остановке.

Рис. И. Ахмадеева

—    Хорош! Откуда ты его перетянул?

—    Из самбо.

Рис. Г. Степанова гаться и даже оттаскал крупного знатока большого хоккея за ухо.

—    Каждый щенок лезет со своими прогнозами!

В этот вечер Володе Зайченкову было особенно не по себе. Отец ушел на завод в ночную смену, мать поехала проведать заболевшую сестру. Шурик шастал где-то по своим делам, и Володя томился дома один. Он бесцельно бродил по комнате из угла в угол, курил одну сигарету за другой, принимался читать, но тут же бросал раскрытую книгу.

Явился Шурик, возбужденный, розовый, принес 8 душную комнату свежее морозное дыхание зимней улицы.

Старший брат обрадовался его приходу, но виду не подал, спросил нарочито мрачно:

—    Где был?

—    Где мы были, там нас уже нет! — ответил Шурик загадочно.

—    Новости знаешь какие-нибудь?

—    Ухи не станешь обрывать, тогда скажу!

—    Нужны мне очень твои ухи заячьи!

—    «Луч» будет играть с «Тараном» реванш! Это точно!

—    Врешь?

—    Не сойти мне с этого места!

—    Кого вместо меня намечают?

—    Зубова Виктора!

Старший брат поднялся, заходил, заметался по комнате.

«Как пантера в клетке!» — подумал Шурик и сказал жалобно:

—    Володя, пойдем со мной во двор. У нас сегодня матч с «Фантомасом четвертым», посуди нас, очень тебя прошу!

—    А что, у вас своего судьи нет?

—    Есть, Венька Холодов. Но ему на прошлой неделе нос расквасили и пальто порвали во время матча с «Фантомасом третьим», он теперь никого не хочет судить!