Хоккейный клуб «Газовик»

—    Вы что, спятили? Разве можно судью на поле бить?!

—    Я проводил среди ребят воспитательную работу, — солидно сказал Шурик. — Но они меня не слушают. А тебя послушают. Пойдем, Володя, я тебя очень прошу!..

...Ледовая площадка в скверике посреди двора уже кишела игроками соперничающих команд. Кто гонял шайбу, разминаясь перед схваткой, кто просто катался, оттачивая коньки, делая сложные повороты, кто стоял, опершись на клюшку в задумчивой и гордой позе, явно кому-то подражал.

— По-моему, это должно сбить их с топку.

Рас. А. Семенова

Володю, появившегося на площадке вместе с Шуриком, сразу узнали.

Ребята зашумели, загалдели все разом и окружили братьев.

Старший Зайченков сурово оглядел обращенные к нему напряженные лица мальчишек и объявил:

—    По просьбе капитана команды «Фантомас первый» Александра Зайченкова я буду сегодня вашим судьей.

Ребята одобрительно загудели.

—    Предупреждаю, что за нарушение дисциплинки на поле буду карать беспощадно. Небось не маленькие, должны знать, что спорить и пререкаться с судьей нельзя! Это довольно некрасиво. И тем более кидаться на него с кулаками или рвать на нем верхнюю одежду. Судья на поле — фигура физически и духовно неприкасаемая: что бы он ни сказал — подчиняйся молча, выполняй распоряжения беспрекословно. Судья — друг игрока, а не враг. Понятно?

Тут высунулась чья-то розовая ехидная рожица и елейным дискантом сказала:

—    Понятно! Только пусть наши друзья свои свистульки не глотают!

Шурик взглянул на старшего брата. Тот стоял, плотно сжав губы. Уши у него — так во всяком случае показалось Шурику — мгновенно как бы вспухли и стали малинового цвета.

Когда хохот на площадке смолк, Володя Зайченков сказал спокойно:

—    Если я тогда на матче глупость сболтнул, это не значит, что ее надо здесь повторять. Сейчас начнем игру. Попрошу вратарей занять свои места. Товарищ Зайченков-младший, дайте мне свисток.

— Штрафники, последний раз предлагаю выйти на пола.

Рис. В. Кружкооского

— Вот бы этих ребят в нашу первую тройку!

Рис. Н. Елинсона

Шурик подал ему свисток, и Володя решительно поднес его к своим губам.

Матч окончился победой «Фантомаса первого». «Фантомас четвертый» проиграл ему с разгромным счетом — 2:7.

Усталые, но довольные, еще не остывшие от игры братья Зайченковы вместе поднимались в лифте к себе на шестой этаж. Младший покосился на старшего и сказал:

—    Володя, дай слово, что не будешь ухи обрывать!

—    Чего еще придумал?

—    Сходи завтра к Якову Васильевичу, еще не поздно, собрания пока не было, я узнавал.

Старший брат молчал.

—    Сходи, Володя! Сам понимаешь: куда Витьке Зубову до тебя, проиграет «Таран» «Лучу» — как пить дать. Я ведь нарочно для тебя сегодня тренировочку устроил, чтобы тебе легче

Без слов.

Рис. А. Сухова было на собрании говорить... Скажи то, что сегодня ребятам сказал, что, мол, дурость тогда сболтнул. И все1 И порядок!.. Сходи, Володя!..

Большая мускулистая рука потянулась к маленькому уху Шурика. Младший брат покорно втянул голову в плечи. Но старший осторожно, словно это было не мальчишечье многострадальное ухо, а розовый лепесток, нежно сжал его двумя пальцами и ласково притянул голову Шурика к себе:

— Ну силен ты, Шурик!..

Наум Лабковский

КРУПНЫЙ ПРОИГРЫШ

В каждой стране стадионы гудят по-своему. Шведы — народ солидный, разговаривают они тихо, не кричат на улицах, как французы, не хватают друг друга за лацканы, как итальянцы. В ресторанах не скандалят, в общественных местах хором не поют. Но на хоккее шведы не шведы. Здесь они и итальянцы, и французы, и, пожалуй, американцы тоже. Правда, в розницу они и здесь тихие шведы. Но когда они соберутся оптом, да если еще их национальная команда проигрывает, да если еще на трибунах сыщется болельщик с задатками Тосканини, тут шведам нет удержу. Тосканини взмахивает своим дирижерским зонтиком, и 50 тысяч шведов, как один (итальянец, француз, американец), гаркают во славу своего оружия:    «Хея, хея, фрискт хумор!», что в переводе на язык наших болельщиков означает нечто вроде: «Давай, давай, Коля, жми1»