Хоккейный клуб «Газовик»

Уже пятый день крыша стокгольмского «Исстадиона» вставала дыбом от хоровых упражнений тихих, солидных, дисциплинированных шведов.

На льду, который не таял только потому, что он был искусственный, шли горячие хоккейные бои. Клюшки ломались, как спички, и, несмотря на это, советские хоккеисты упорно приближались к золотым медалям.

Билеты на игры, в которых участвовали москвичи, уже подскочили в цене вдвое. Шведы, которых в обычное время не заставишь истратить лишнюю крону, кряхтя, раскрывали бумажники.

На длинной трибуне, где все места сидячие, каждый день появлялся высокий мужчина средних лет с толстым портфелем. Он усаживался поудобнее, доставал из портфеля полдюжины пива, устанавливал бутылки под скамьей. Потом раскладывал на коленях программку и извлекал из бумажника деньги. От 10 до 50 крон в зависимости от сенсационности матча. В продолжение всего матча он пил пиво, кричал: «Хея, хея!» А когда команда-победительница под гром аплодисментов уходила с поля, болельщик засовывал деньги, вынутые из бумажника, в правый или в левый карман спортивной куртки. В правый —

— Эх, профессор, видно, не дорожите вы спортивной че-С1ью института!

Рис. С. Герасимова с лицом просветленным и счастливым. В левый — с физиономией вытянутой и скорбной.

С приближением финальных игр бедняга швед заметно потускнел, сгорбился, из портфеля он доставал все меньше бутылок пива.

В последний день он пришел с пустым портфелем. Весь матч сидел трезвый. Когда советская команда завладела золотой медалью, странный болельщик скомкал 50-кронную бумагу, сунул ее в левый карман и с видом великомученика побрел восвояси пешком.

Я попросил знакомого шведского журналиста объяснить мне, что все это означало.

—    Очень просто, — улыбнулся он. — Дело в том, что с некоторых пор у нас на спортивных соревнованиях запрещены тотализаторы. А этот тип, видимо, к ним привык, Для него игра не игра, если он не может сыграть на деньги. Вот он и играет сам с собой.

—    А почему он сегодня пришел без пива, а ушел пешком?

—    Дело в том, что он болел за свою команду и принципиально ставил против советской. А советская команда все время выигрывала. В результате этот болельщик так проигрался, что, как видно, у него уже не было на метро.

ОДНА МИНУТА ХОККЕЯ

(Из дневника шайбы)

Я шайба. Я люблю, когда меня бьют. Когда забивают, это предел моих мечтаний. Не подумайте, что я какая-нибудь ненормальная. Просто я шайба, нормальная шайба и создана специально для того, чтобы меня забивали. К сожалению, далеко не все хоккеисты это понимают. А у некоторых слишком мягкое сердце.

Как часто я качусь прямо в ноги, кручусь на льду у самой клюшки, как нищая выпрашиваю удара, а эдакий современный гигант гладиатор смотрит на меня, как баран на новые ворота, и с размаху бьет... по ногам противника. Хорошо еще, если судья заметит и посадит недотепу на скамью штраср-

Решающий удар.

Рис. И. Сычева ника, так ему и надо, будет в следующий раз знать, куда бить. А то ведь и судьи попадаются, им место в кресле у врача-оку-листа, а они выходят на ледяное поле.

А может быть, люди и впрямь думают, что мне больно. Это заблуждение, которое нужно развеять немедленно. Конечно, если мною стукнуть по лбу, человеку больно, а я шайба, нормальная шайба и существую специально для того, чтобы по мне били. Вроде футбольного мяча, он тоже для этого создан. Хотя лично я о футбольном мяче невысокого мнения. Пусть он и мужчина, а куда нежнее меня. Его только слегка пнут ногой или головой боднут, и он уже готов лететь бог знает куда. Прыгает, удирает... не по-мужски это. Я этого не одобряю и поэтому никогда не посещаю футбола.