Хоккейный клуб «Газовик»

Уже потом Альметов рассказывал мне, кздое глубокое напряжение охватило в те часы всю команду, а мимо меня неторопливо, беспечно проходили хоккеисты, направляясь в свои комнаты. Какими они казались легонькими, худенькими без громоздких доспехов. Только защитники словно с утра уже натянули свои фетровые нагрудники и наплечники — осанистые, тя желые ребята. И Рагулин, и Иванов, и Кузькин, и Брежнев, и Давыдов уже не раз испытывали ярость чехословацких атак. Ну что ж, может быть, и в Тампере они сумеют их отразить.

—    Выиграете? Верите? — хотелось мне спросить всех их. Но разве может кто-нибудь ответить на эти два простых вопроса перед началом борьбы?

Однако вернемся к Альметову. Вот его мысли в утро решающей встречи:

—    До матча оставалось еще часа четыре (не хоккейного, а обычного времени), все уже было сказано, все продумано, и хотелось лишь одного — поскорее на лед. И вот мы снова втроем в своей комнате. Втроем? Нет. В такие минуты ясно представляешь себе, как сотни тысяч людей ждут этого матча и здесь, в Тампере, и там, на Родине, как поглядывают они на часы, как ведут счет каждой минуте. Костя Локтев и мой друг детства Веня Александров давно уже стали частью меня самого, так же, как и я, наверное, стал частью их. У Кости круглое лицо, добрые глаза, мягкая улыбка и неизменно аккуратный пробор. Может быть, он и шлема не надевает, чтобы не портить прически? Как Костя умудряется сохранять всю игру этот пробор в первозданной прямизне и никогда при этом не получать повреждений? А Александров рано лысеет, и вообще пробор ему не по вкусу. Цену он себе знает и цену хоккейной игре тоже. Зря в горячую кашу не полезет и своего не отдаст. Ну, а про меня говорят — серьезный мужчина. Говорят, будто влюблен в быстроту. А в самом деле, какой я? Спросить ребят? Нет, пусть уж лучше подремлют. Нам предстоит тяжелая задача — прожить час по хоккейному времени. Как это много и как мало!

Все эти дни мы глаз не сводили с Голонки, Иржика и Шев-чика. И защитники их тройки самые лучшие — капитан команды Тикал и Потш, который нам запомнился еще по Скво-Вэлли.

Во всех играх чехословацкой сборной, с кем бы она ни вела борьбу, мы видели себя тоже на льду, подставляли грудь под летящие шайбы, выманивали Дзуриллу из ворот. Так входили в роль, что после матча тело болело, будто и в самом деле час провели на льду.

Отличный вратарь на этот раз у чехословацкой сборной. Я помню, когда он сидел еще в запасе. Наши ворота защищает Коноваленко. Бесстрашный парень. Но здесь, в Тампере, в первом же матче с финнами не нашел себя. И теперь на его счету одиннадцать пропущенных шайб. Это много. Недаром на одной из пресс-конференций нашим тренерам задали вопрос — не думают ли они поставить на игру с чехословаками Зингера. Тарасов тогда хорошо ответил, что команда верит Коноваленко и что важно считать забитые, а не пропущенные шайбы. Это правильно. И это значит, что надо думать не о том, как будет отбивать шайбы Виктор Коноваленко, а о том, как мы будем забивать шайбы Дзурилле.

Перед отъездом на стадион, укладывая свое снаряжение, я думал о Владо Дзурилле, И на разминке, когда шайбы пунктиром испятнали на следу отшлифованный лед, все поглядывали на Дзуриллу. Как пить дать будет лучшим вратарем чемпионата! А когда команды начали игру, оказалось, что в воротах стоит Надрхал...

Что это значит? Почему чехословацкие тренеры отказались от вратаря, который всех восхищает своим мастерством? Уже потом мы поняли, в чем причина такой неожиданной замены. В этом виновата наша тройка. Дзурилла в Инсбруке в самые первые минуты матча пропустил одну за другой четыре шайбы, и три из них забили мы. Тогда его заменил Надрхал. Вот тренеры, видимо, и считают, что Дзурилла и теперь будет стоять неуверенно.