Хоккейный клуб «Газовик»

Нетрудно было заметить, что Чехословакия прислала в Вену гораздо больше журналистов, чем в Любляну. Может быть, это потому, что Вена ближе? Среди аккредитованных журналистов были специальные корреспонденты чехословацкого женского журнала и журнала мод, и это говорило даже непосвященному об интересе, который питала вся Чехословакия к чемпионату.

Эдуард Дробны — спортивный обозреватель братиславской газеты «Пионерские новости» — приезжал в автобусе в Вену рано утром. Находил нужных ему людей, брал интервью, садился в автобус, уезжал в Братиславу, а на следующее утро привозил свежую газету со своими интервью. До Братиславы — час езды на автобусе (замечу, что примерно столько же надо было затратить на дорогу и нам, если бы мы постарались дойти пешком от своего отеля до «Винерштадтхалле»).

Дробны говорил:

—    У наших никогда не было таких шансов, как в этом году. А что думают ваши?

—    Они думают то же самое.

—    Про нас?

—    Нет, про себя.

Чтобы выдавить эту фразу, я призвал на помощь все свое воображение.

—    А... а— — разочарованно произнес собеседник. — Ну, посмотрим... А к какому матчу ваши готовятся больше всего?

Эдуард Дробны спросил об этом в пресс-центре. А в двух шагах наши проводили очередную тренировку.

Прошел месяц, а хоккеистов нельзя было узнать: подтянуты, азартны, полны сил и достоинства. Лишь бы впечатление не обманывало.

И вот настал день. Выкатились на лед в настоящих боевых доспехах наши хоккеисты: от первого матча с финнами зависел настрой на весь турнир, и наши понимали это.

Перед началом матча встретил на трибуне Эдуарда Дробны. Он уже успел после нашей последней беседы съездить до мой и вернуться. Рассказал, что чехословацкие писатели-юмористы, отложив на время в сторону сатирические перья, занялись серьезной изыскательской работой и объявили, что «теперь команде Чехословакии просто некуда деваться и она обязана стать чемпионом».

Я сказал Эдуарду Дробны, что такой же «плебисцит», но с несколько иными конечными выводами провели у себя в редакции сотрудники «Крокодила» (еще один пример того, сколько сердец в те дни было отдано хоккею). Из всех крокодиль-цев, участвовавших в опросе, кажется, лишь одна Елена Цу-гулиева отказалась назвать имя будущего чемпиона и перевела разговор на погоду.

—    А какая была погода? — на всякий случай спросил Дробны.

—    Было облачно, но, если не изменяет память, обещали прояснение.

Но вот в зале «Д», главном зале «Винерштадтхалле», первый раз зажглась красная лампочка. Она известила о том, что прошла пора прогнозов, пришла пора голов и милых сердцу хоккейных статистиков подсчетов.

Есть в зале «Д» голубой занавес. Его опускают перед трибуной, когда мало зрителей, чтобы пустые трибуны не портили настроение тем, кто на льду. Скажу заранее, во время чемпионата тем, кто стоит у пульта занавеса, не было работы. Предполагалось, что игры чемпионата посмотрит больше 200 тысяч зрителей (а на самом деле зрителей оказалось больше). 6000 человек приехали из Чехословакии, 2000 — из ФРГ, 600 — из Швеции, 200 — из Канады, да и наших было немало.

Зал «Д» имеет в длину 100 метров и в ширину 110 метров (не удивляйтесь, здесь ширина длиннее длины). Он аплодировал не раз советским исполнителям — артистам балета, ансамблю Александрова, мастерам цирка. Чем обрадуют в зале «Д» хоккеисты?

Только почему этот зал называется «Д»? Не правильнее ли назвать его залом «Икс»? Все покрыто таинственностью под сводами «Винерштадтхалле», и вратари в масках казались неизвестными из самых запутанных алгебраических задач.